Если жизнь вдруг показалась скучной, поезжайте в музей смерти — впечатлений хватит надолго.
Единственный в России Музей мировой погребальной культуры, который иначе как музеем смерти не называют, занял место приказавшей долго жить военной базы в пригороде Новосибирска. Один зал — в бывшей котельной, другой — в ангаре. А между ними — «холл» надгробий и обелисков под открытым небом…
Великая «Вдова». Слава и боль королевы Виктории
Мёртвые стоят, и тишина
Законодательницей погребальной моды считается английская королева Виктория. В 1861-м к похоронам мужа, принца Альберта, она соорудила замок скорби (обитый чёрным бархатом навес). Потолок расписали ангелами. Виктория лично составила протокол: как следует прощаться, как чтить память.
Музей в Новосибирске, конечно, тоже весь в чёрном. Погружаешься — и то и дело вздрагиваешь. Гробы, мемориалы. Подставка под авторучку — в виде трупной мухи. Первый в мире аквариум-гроб. Траурные украшения — и вдовьи (из агата или чёрного янтаря), и на память — из волос покойников. Такой постижёрной коллекции (изделий из накладных волос) в России больше нет.
В IV-XIX вв. были очень популярны мемориальные #украшения из волос усопших.
Подробнее: https://t.co/wt5UxHcZaA#Музейсмерти pic.twitter.com/d501P4IBRs
— Музей Смерти (@Funeral_Museum) 24 октября 2016 г.
От восковых фигур отскакиваешь как ошпаренный. Не хуже, чем у мадам Тюссо, — сидящие, стоящие, лежащие во гробе. Тут и младенцы. Их хоронили в крестильной сорочке. На надгробие ставили ангелочка, а дома берегли волосики, зубки. Траур по ребёнку носили белый — от 3 до 6 месяцев. По мужу или жене он длился два года, по родителям — год. Считалось, незамужнюю девушку или неженатого парня Бог не возьмёт к себе, поэтому в России и в Германии, бывало, совмещали обряды венчания и похорон.
Судьба у Сергея Борисовича интересная. Гид-переводчик в системе «Интурист», собкор Агентства печати «Новости», работник идеологического отдела обкома КПСС, подполковник ГРУ, президент «Сибирской ярмарки» — третьей по масштабу в СССР… Но среди самых значительных в своей биографии он называет 1993 год, когда в Ленинграде умер папа.
— Он принимал участие в семипалатинских взрывах — поднимал солдат навстречу ядерной бомбе. Оттуда привёз плащ-палатки, мы с ребятами играли в них дома, после чего нас всех с жёлтой кожей увезли в больницу и месяц отпаивали глюкозой. Мы выжили. А у папы развился рак лёгких.
Тело решили кремировать. В похоронной конторе подошёл актёр во фраке и бабочке, стал расспрашивать. Объяснили: отец — участник войны, мама три раза получала похоронки и каждый раз рвала их — верила, что вернётся. Потом началось прощание, и этот актёр вышел в качестве ведущего.
— Все рыдали. Церемония была организована восхитительно — как торжество. Ведь по церковным канонам последний день жизни человека на земле — это праздник: рождаемся, чтобы умереть, а умираем ради вечной жизни. У меня случился культурный прорыв — и я придумал похоронную выставку.
В тренде гроб с музыкой
О музее мыслей тогда не было. Но однажды, будучи в Лондоне, он увидел на рынке пять антикварных гравюр с изображением конного лафета. «А оформлю-ка я ими комнату жюри на выставке».
Потом были ручки от гроба XIX века, траурные платья, камеи, катафалки. Постепенно собралась уникальная коллекция на тему memento mori («помни о смерти» — лат.). 10 тысяч гравюр, 12 тысяч открыток, больше 1000 картин, несколько сотен скульптур, 40 траурных платьев. Плюс артефакты, огромный фонд — похоронки, соболезнования. «Сколько всего предметов?» Якушин задумывается: «Никогда не считал». — «А самый дорогой?» — «Может, скульптура женщины из камня? Она в вуали, но лицо хорошо видно. Антикварная лавочка в Ватикане. 20 тысяч евро. Я, как увидел, понял, что без неё не смогу».
Музей уже приносит прибыль. Главное, уверяют сотрудники, никому не становится плохо, не плачут ни дети, ни взрослые. Один молодой человек даже сделал здесь предложение девушке — и она поспешила ответить «да»… Может, со страху?
Я вот экспонаты с пометкой 18+ смотреть не решилась. Этот раздел музея посвящён современному бальзамированию. Что-то рассказывает, на экране демонстрировался фильм, как подготовить тело и сделать его похожим на живое. Говорят, очень востребованная нынче профессия.
Как ни странно, сам Сергей Борисович всю жизнь боялся смерти. «В детстве заикой был, надо мной 10 лет в школе смеялись. А мама меня на все похороны таскала. Услышу духовой оркестр — бегом домой, под кровать. Подушками обложусь, только бы не слышать «Похоронный марш» Шопена».
Однажды Якушину, как обухом по голове, поставили диагноз: рак, осталось три месяца…
— От «химии» я отказался. Плакал в подушку, никому ни слова. Но прошёл год, два, три — а я всё жил. Врачи развели руками — чудеса. Сказал старшему сыну, узнала мама. Набросились: всё эти похоронные дела — накликал на себя…
Четыре года Якушин ждал смерти. Наконец поехал со своей онкологией в Германию. Обследование заняло неделю, стоило 275 евро. Узнав, что рака нет и не было, Сергей Борисович заплакал. «С тех пор умираю только от диабета».
Речь Сталина и портсигары. Самые редкие экспонаты музея СССР
Отношение Якушина к жизни и смерти — уже больше чем философия. Слишком много он об этом знает. От индусов и китайцев до мексиканцев с карнавалом «Санта Муэрте». Рассказывает, что сегодня в тренде, например, гроб с музыкой: родственники сами выбирают композицию для прощания, нажимая кнопку на гробе. Или мультимедиагроб — с фильмом об усопшем.
Любители пощекотать себе нервы направляются в фотогроб. Хотя в музее, кажется, и без него не скучно. Тем более что рядом — настоящий крематорий.
Кстати, по статистике, 25% людей боятся «старухи с косой». При этом — кто-то подсчитал — только на российских телеканалах за сутки человек может увидеть 470 разных смертей.