Леонид Барац и Ростислав Хаит — о душевных разговорах, которые стали дефицитом, новом фильме «Громкая связь» и о том, как рождаются остроты, попадающие в спектакли и кино.
«Квартет И» отмечает свое 25-летие целой обоймой мероприятий: специальным выпуском спектакля «Письма и песни мужчин», новым театральным проектом «Квартетник» и выходом фильма «Громкая связь». Леонид Барац и Ростислав Хаит ответили на вопросы АиФ.ru.
Владимир Полупанов, АиФ.ru: — Вы помните, как все начиналось 25 лет назад? Помните день, когда родился ваш театр?
Ростислав Хаит: — Такого дня я лично не помню. Помню (а мы тогда были еще студентами), как режиссер Сергей Петрейков сказал, что «этюды получаются только тогда, когда кто-то из этой четверки принимает в них участие». И назвал четыре наши фамилии. Помню, как мы сидели в квартире, которую я снимал, и обсуждали название. И Саша Демидов придумал название: «Квартет И».
— Решили отметить 25-летие широко?
Р. Х. — Не очень широко.
Леонид Барац: — Если бы нам 25 лет назад сказали, что сыграть в «Крокусе» спектакль с группами «Машина времени», «Чайф» и Александром Градским (плюс у нас еще были поздравления известных людей с экрана), — это не широко…
Р. Х. — …И, чтобы избежать штампа и не сказать, что мы бы сочли этого человека сумасшедшим, скажу: мы бы удивились и не поверили.
Ростислав Хаит: «Не надо множить злых козлов»
— Вы же не в первый раз сыграли «выездной» спектакль в «Крокусе» с приглашенными музыкантами…
Р. Х. — Когда мы обсуждали полгода назад, как будем отмечать 25-летие, вдруг поняли, что уже нет сил, желания и драйва…
Л. Б. — … Потому что тошнит от того, что опять нужно писать о себе…
Р. Х. — … Что-то одноразовое. Прокатали юбилей и всё.
Л. Б. — То есть теперь, когда нам всем уже около 50, мы опять должны в себе копаться и рассуждать на тему возраста.
Р. Х. — И решили так: сделаем спецвыпуск спектакля «Письма и песни мужчин» с Градским, «Машиной времени» и «Чайфом». Но при этом было ощущение, что мы обманули сами себя. В рекламе под это событие мы не написали, что нам 25 лет. И лишь за пару месяцев до события спохватились: нужно продать «Крокус». И, когда написали на афише «25 лет», продажи билетов резко увеличились.
— «Машина времени», Градский и «Чайф», при всем уважении к этим музыкантам, — уже ветераны. А где молодая кровь, модные ныне Федук, Элджей, Скриптонит и т. д.?
Л. Б. — Мы сняли фильм «Громкая связь», в котором будет звучать песня Федука. Там есть эпизод, связанный с отношением нашего поколения к Федуку: моя молодая жена (по фильму) наигрывает Федука и поет. А я сижу у пианино, смотрю на нее влюбленными глазами и спрашиваю: «Пресняков?» Примерно так же, как и мой персонаж, я сам отношусь к Федуку.
Р. Х. — Пока Леша Нужный, режиссер нашего фильма, не предложил Насте Уколовой спеть эту песню Федука в кино, я вообще не слышал это имя. Мы в этом плане немодные пацаны.
— К рэпу вы как относитесь в целом?
Р. Х. — Я посмотрел баттл Оксимирона и Гнойного. У меня сложилось впечатление, что там есть какие-то находки, интересные тексты. Но они ведут себя внутри батла неорганично. Второй курс ГИТИСа. Это когда ты уже что-то умеешь, но по-прежнему не знаешь, куда девать руки. И поэтому ты чуть-чуть деревянный. А рэп — это же свобода мышления, поведения. А тут сказал что-то — и (показывает зажатость — Ред.)… При этом эти баттлы набирают десятки миллионов просмотров. Вот это у меня не укладывается в голове и вызывает вопросы. Прежде всего, к самому себе.
«Что за чертовщина?» Иностранцы — о рэп-баттле Оксимирона и Гнойного
Л. Б. — У меня растет младшая дочь, которой сейчас 15 лет, и она мне ставит периодически что-то такое. Как и в любом массиве музыки, периодически встречаются какие-то интересные сочетания мелодий и слов. Но чтобы прямо получать от этой музыки наслаждение, такого у меня нет. Я пытаюсь быть в курсе того, что слушают сейчас. Мне по роду деятельности вроде как положено это делать. Когда сажусь в самолет, пытаюсь слушать модную музыку, которую я скачал или которую мне прислал друг, следящий за новинками. Но минут через 10, когда во мне уже 100 грамм коньяка, думаю: «Да ну ее на фиг». И включаю любимое, проверенное временем. Мы выросли «в том времени». Естественно, оно с нами. Попытка быть в курсе важна. Но, конечно, нам ближе старая музыка. Феноменально: советские песни, которые когда-то нам совсем не нравились, сейчас вдруг повернулись какой-то другой своей стороной, заиграли другими красками. Это же саундтрек нашей молодости. И, когда мы их слушаем сегодня, слышим иронию.
Р. Х. — Хотя песню «Не надо печалиться» я не могу слушать до сих пор. Она у меня вызывает стойкое отвращение.
Л. Б. — Лёжа где-нибудь на пляже, мы можем поставить даже «И Ленин такой молодой…». Она дебильная с точки зрения текста, хотя это прекрасный марш, если говорить о самой музыке.
Р. Х. — А вот песня «Не надо печалиться» ни с каких точек зрения не прекрасная.
— Ваши спектакли и фильмы — это ваши придумки. А ваш следующий фильм «Громкая связь» — это ремейк итальянского фильма «Идеальные незнакомцы» 2016 года. Чем он вас так зацепил?
Л. Б. — Немного людей посмотрели «Идеальных незнакомцев».
Р. Х. — В прокате — 170 тысяч. И в интернете, думаю, еще столько же.
— И все же — почему?
Л. Б. — Ты прав. Мы сами сначала пишем сценарий, потом делаем спектакль, пробуем его на зрителях. А потом адаптируем в кино. Но в какой-то момент перестали понимать, что нам делать в кино дальше. Продолжать линейку про мужчин неинтересно.
Р. Х. — Хотя черт его знает. Может быть, мы когда-нибудь ее (линейку) продолжим.
Л. Б. — Диалогов и заготовок у нас еще много в загашнике. После спектакля «В Бореньке чего-то нет» стало понятно, что диалог, вписанный в какую-то ситуацию, становится более объемным и острым, чем просто произнесенный со сцены без четвертой стены в качестве стэндапа. А тут подвернулась хорошая схема хорошо придуманных отношений, в которую можно еще и наши диалоги уложить.
Р. Х. — Еще до возникновения этой идеи у продюсера Рубена Дишдишяна мне позвонил Максим Виторган и сказал: «Я тут посмотрел итальянский фильм. Тебе точно понравится». Нам многие говорили: «Ребята, посмотрите обязательно. Такое ощущение, что это просто про вас». Мы посмотрели этот фильм, нам он очень понравился. Но мысли купить права и что-то сделать не возникло. А потом вдруг нам позвонил Рубен и предложил это сделать. И пазл сошелся. Идея упала уже на подготовленную почву.
Л. Б. — Еще мне кажется, это было правильным шагом для нас, чтобы хоть как-то поменять формат. Нам надо как-то модифицироваться. Потому что мы стали слегка повторяться и идти по кругу. А тут у нас новый режиссер Алексей Нужный с большими полномочиями. На площадке и при монтаже он брал на себя довольно большие функции. И, может быть, это следующий шаг к какому-то другому нашему направлению.
— Много ли там взято из вашей жизни?
Р. Х. — Там есть моменты из жизни. Но их, конечно, не так много, как в наших же фильмах про мужчин.
Л. Б. — Тем не менее, когда смотришь фильм «Идеальные незнакомцы», в зале возникает страх, ужас, смех именно потому, что это жизненные типичные ситуации. Если это было не у тебя, то ты предполагаешь, что это у тебя могло быть. Или так было у твоего друга или твоего знакомого.
— Кто еще играет, помимо вас?
Р. Х. — Ира Горбачева, Маша Миронова, Настя Уколова.
— «Квартетник», который вы покажете 24 и 25 ноября, — это тоже неповторимый спектакль?
Р. Х. — Надеюсь, что нет. Правда, это очень рискованная история. Там нет пьесы как таковой. Есть просто понимание того, как это должно быть. Мы один раз такое делали на дне рождения одного человека. Сели на барные стулья, поставили стол и стали разговаривать с людьми. Всем очень понравилось.
Л. Б. — В спектаклях мы персонажи. А тут являемся сами собой. Есть ощущение, что в обществе дефицит неформального общения. Посиделки за столом почти ушли из нашей жизни. Нам хочется это восстановить. Потому что в нашей компании бывают такие фрагменты бесед, когда ты получаешь наслаждение от мыслей или воспоминаний… Или от того, как твое воспоминание отразилось в молодой девушке или в твоем старом друге, который знает, про что ты говоришь.
Р. Х. — Не хочется называть это творческим вечером или «Квартет И. Итоги». Хотя отчасти этот формат соответствует этим названиям. Я очень надеюсь, что мы восполним то, чего нет в современном обществе… В нем нет содержательного общения.
Л. Б. — Мы летом ездили в Одессу. И почувствовали, что люди соскучились по общению, уже по тому, что некоторые люди приезжали к нам на пляж издалека, чтобы просто посидеть и поговорить.
Р. Х. — Мы обычно ходим на пляж на 13-ю станцию Большого Фонтана, а люди приезжали из поселка Котовского. Это 50 км.
Л. Б. — У Славы брат живет в Одессе, у него есть масса историй, которые он может рассказать. Но ушей, которые хотят это услышать, немного.
Р. Х. — Если говорить про Москву, то здесь то же самое. Нам всем вроде бы далеко ехать не нужно, чтобы пообщаться друг с другом. Но вот таких дружеских посиделок, душевного общения все меньше и меньше. Мы же друг у друга под боком и в любой момент можем позвонить и увидеться. Но почему-то этого не происходит. А они в Одессе поняли, что если есть момент для встречи, то нужно за него цепляться. Вот в таком формате (открыто, честно, тепло и искренне) мы будем общаться, может быть, даже что-то выпивать во время действия.
— Будете импровизировать?
Р. Х. — Стиль там импровизационный. Но он будет базироваться на заранее написанных текстах.
— А если будут крики из зала?
Р. Х. — Я не исключаю, что это будет. Это даже хорошо. Мы хотим сделать объемную вещь. Чтобы там было много смешного, при этом — что-то трогательное (например, цитата Довлатова или Чехова), чтобы одно из другого вытекало естественно. Мы еще только пытаемся нащупать этот жанр искреннего разговора. Хотим напомнить, что в жизни должно быть место не только обсуждению количества заработанных долларов, откатов и купленных машин.
— В ваших фильмах и спектаклях масса рассуждений о женщинах. А в жизни вам по-прежнему им хочется нравиться? Или чем старше становитесь, тем таких желаний все меньше и меньше?
Р. Х. — Такова актерская профессия, — она же женская — все время хочется нравиться. Если у тебя пропадает желание нравиться, надо уходить из профессии. Этим летом, будучи в Одессе, мы много общались с Михаилом Жванецким. Ему в 84 года по-прежнему хочется понравиться каждому новому зрителю. «Ради людей, которые ходят на мои концерты, я и живу», — говорит он, человек, который уже всем все доказал.
Камиль Ларин: цензура должна быть в голове у авторов
— Как у вас рождаются шутки, реплики, которые вы потом используете в спектаклях и кино? Это процесс долгий и мучительный?
Р. Х. — Это каждодневная рутинная работа. Ты приходишь на работу и занимаешься написанием текстов с утра до вечера. Мы запираемся в кабинете втроем: Сергей Петрейков — за компьютером, а мы с Барацем наговариваем текст. Камилю (Ларину) и Саше (Демидову) мы читаем уже более-менее готовые тексты. И они вносят свою лепту на уровне репетиций и обсуждения текстов. А вот этой рутинной работой написания текстов занимаемся мы втроем. Так исторически сложилось.
— Недавно вычитал у писателя Славы Сэ, каково быть женщиной. «Сложно сохранить равновесие, если телом одновременно управляют луна, подозрительность, гормоны, любовный зуд, мораль и противоречивые заповеди журналов „Гламур“ и „Вог“». А что вы думаете о том, каково быть женщиной?
Р. Х. — Мы об этом вообще не думаем, честно говоря.